Зоосити - Страница 48

Обязанность клинических психологов — не заглушать крики о помощи. Нынешнее отношение к апосимбиотам необходимо сменить на более объективный, чуткий и научный подход. В конечном счете следует искать новые пути лечения страха перед поглощением Тенью.

В современной науке распространилось определение так называемого Отлива как одной из форм небытия, психологической антиматерии, которая служит как бы контрапунктом бытия. Утверждая, что Отлив является составной частью жизни, физик Нарим Джазер в труде «Темная материя, Черный суд» (2005) приходит к следующему выводу: «Если где-то во Вселенной существует жизнь, в ней существует и Отлив в какой-либо форме».

Такого рода дефиниция Отлива (не суд Божий, а составная часть Вселенной) помогает облегчить тяжкое бремя вины, которое постоянно ощущают апосимбиоты.

Ван Мер, Ривз и др. (2002) фактически обосновывают устойчивые различия поведенческих стереотипов в группах верующих и неверующих апосимбиотов и обобщают их реакцию на терапию. В ходе двухлетних опытов в группе верующих апосимбиотов наблюдалось значительное усиление чувства вины, агрессии и склонности к суициду по сравнению с неверующими и контрольной группой.

Подобные исследования закладывают фундамент, на основе которого психологи, а затем и общество в целом подходят к взаимодействию с апосимбиотами.

Глава 18

По требованию Вуйо мы встречаемся в кофейне «Калди» в Ньютауне, теперешнем центре искусства, театра, дизайна и моды в центре города. В начале двадцатого века часть города, на которой теперь располагается современный Ньютаун, сожгли до основания, чтобы предотвратить распространение бубонной чумы; мне кажется, пора повторить опыт, чтобы немного встряхнуть всезнаек. По неведению или из лучших побуждений они все время пытаются раскрасить нашу серую жизнь во все цвета радуги, но выходит только хуже… Нет, в самом деле мне надо постараться не быть такой циничной.

Я протискиваюсь между столиками, за которыми сидят актеры, танцоры, журналисты многочисленных модных изданий, молодые капиталисты, закончившие университеты по специальности «электроника», — они в костюмах без галстуков — и те, кто только хочет стать капиталистами (они тоже в костюмах, но при галстуках). Тщеславия им хватает, но нет простора для деятельности, нет собственных офисов. Вот они и приходят в «Калди», потому что тут бесплатный вайфай.

Вуйо опаздывает. Я проверяю электронную почту в телефоне и подслушиваю болтовню актеров за соседним столиком. Они очень пылко и, очевидно, весело ссорятся — в духе диалогов Дэвида Мэмета и Атола Фугарда. А может, репетируют современную пьесу?

Моя Элория получила еще 312 ответов, в том числе один от французского журналиста, который хочет написать о ней статью. Журналист выразил желание прилететь в ДРК и лично познакомиться с девочкой. Вуйо наверняка раскрутит его на деньги: бедняга заплатит за то, чтобы несуществующей Элории дали статус беженца. А может, он даже создаст фонд помощи, чтобы эвакуировать Элорию. Я молча стираю все полученные письма.

И снова натыкаюсь на странное послание, которое выбивается из общего ряда. Как и в первый раз, адреса отправителя нет… Может, в самом деле пора установить брандмауэр?

«Ты обещал любить меня со всеми изъянами и недостатками».

Я копирую послание в «Ворд», в тот же файл, где сохранила первое, и вздрагиваю, заметив, что напротив меня сидит Вуйо.

— Чем так увлеклась? — спрашивает он, не извинившись за опоздание.

— Сортирую почту, — отвечаю я.

Вуйо заказывает себе черный кофе-американо и ждет, пока отойдет официантка. Затем сразу приступает к делу.

— Неизвестно, кто держит у себя объект, который ты разыскиваешь. Но такой объект было бы трудно не заметить. Ее почти невозможно спрятать. Надо быть полным идиотом…

— В беду попадают даже знаменитости.

— Да, но ведь и об осторожности тоже забывать нельзя! Интересующее тебя лицо застраховано на крупную сумму. Полис оплачен компанией «Моджа Рекордз». Полтора.

— Чего? Миллиона?

— Да. За каждую половину. Они застрахованы вместе, парой.

— Так положено — они ведь близнецы. Удалось влезть в ее аккаунт в «Миксите»?

— Извини, не получилось.

— Хреновые у вас хакеры. Раз даже такого пустяка не могут…

— Хакеры — это спамеры из стран Восточного блока. Наш Синдикат привык полагаться на старые добрые африканские традиции, которым нас научили еще при колониальном режиме.

— Подкуп и коррупция?

— В наших условиях они гораздо действеннее.

— А ее телефон?

— Все сделано. Мой знакомый в «Водафоне» все для меня проверил за небольшое вознаграждение. Начиная с воскресенья, тринадцатого, два часа тридцать шесть минут, за данным телефоном не зафиксировано ни входящих, ни исходящих звонков.

— Ты записал, какой номер был набран последним?

— Предупреждаю, номер обойдется тебе в дополнительную сумму. К счастью, я заранее предвидел, что ты захочешь его узнать. — Вуйо протягивает мне клочок бумаги, сложенный пополам. — И еще одно, — говорит он, прежде чем отдать мне записку. — Ты должна встретиться с одним моим знакомым в квартале знахарей «Маи-Маи». Его зовут Думисани Ндебеле. Он сангома. Возможно, он сумеет помочь тебе с остальными вопросами.

— За него мне тоже придется доплачивать?

— Разверни бумажку!

Я разворачиваю записку и вижу одиннадцатизначный мобильный номер. Под ним от руки неразборчиво нацарапаны какие-то слова. Мне не сразу удается разобрать: «Хани — формат роскошный жилой комплекс» и «Подыгрывай».