Зоосити - Страница 69

Срываю постельное белье, комкаю и выкидываю в окно. Простыни приземляются на ветках деревьев и висят там, как привидения. Их колышет ветром. Белая простыня — мой личный персональный белый флаг.

По-моему, со мной такое уже случалось. Я с размаху шмякнулась на самое дно.

Глава 27

Ощущение неизбежности… Грязное помещение при церкви; над входом обшарпанная вывеска: «Новая надежда». Грязные мужчины и женщины с грязными животными заунывно повествуют о своей грязной жизни, в том числе и я. Предполагается, что так легче осмыслить относительность происходящего. Ужасы, которые происходят с другими, помогают тебе пережить собственные страдания. На самом деле все рассказы ужасно однообразны… Есть столько способов испортить себе жизнь! За первые двадцать минут мы успеваем рассказать почти обо всех.

Позже к нам присоединяется группа богачей из «Гавани», но между нами нет почти никакой разницы. Мелочи несущественны. И все же мне лучше оттого, что я нашла в себе силы прийти сюда. Могла бы податься в «Феникс», «Новые начала» и даже к «Анонимным наркоманам», но на опыте убедилась в том, что программа «Новой надежды» действует. Общие принципы примерно те же, что и везде, только удобств поменьше и кормят похуже.

Нам раздают черствые сэндвичи в пластиковой упаковке. На ней написано, что продукты — дар «Кулинарии Китча», все ингредиенты «органического происхождения и прошли сертификацию». Я бы, конечно, предпочла есть не одноразовыми, а нормальными столовыми приборами, но, в конце концов, какая разница? Завсегдатаи «Новой надежды», где тоже принята программа «Двенадцать шагов», не такие рафинированные, как пациенты «Гавани».

Ко мне подсаживается симпатичная чернокожая девушка, которая пришла с группой богачей из «Гавани».

— Эй, Пушистик! По-моему, я тебя знаю!

Ленивец тянет лапы, просится к ней на руки; она берет его и прижимает к себе.

— Ты ведь Найсенья, да? — вспоминаю я, узнав словоохотливую девицу из «Гавани». — Если хочешь, подержи его. Сейчас он не очень мной доволен.

— Поэтому ты и пришла сюда?

— А ты?

— Я привезла своих… Я водитель. — Она кивком указывает на молодых и богатых пациентов «Гавани». Они только начинают понимать, что значит скатиться на самое дно. — Мы приезжаем сюда каждое воскресенье.

— Угадай, почему я снова стала пассажиркой… Помнишь, ты сама мне говорила о турникете?

— Свободной воли не существует, — кивает она, откусывая кусок черствого хлеба с копченой говядиной. Она предлагает свой бутерброд Ленивцу.

— Он питается только листьями.

— Извини, листьев не захватила. Если бы знала, припрятала бы для тебя кое-что, красавчик.

— Слушай, а Сонгвеза когда-нибудь приезжала сюда с тобой?

— О да! Сонг у нас часто зависала. Постоянная клиентка! Просто поразительно! Красивая, молодая… Мне кажется, она так расслабляется — опускается на дно.

— У меня сложилось такое же впечатление.

— Здесь, кстати, она и познакомилась со своим поэтом.

— Ты, случайно, не Джабу имеешь в виду?

— Вижу, ты уже знакома с печальным романом Сонг и Джабу.

— Он прислал ей эсэмэску, что бросает ее.

— Просто свинство! Но они трудно монтировались. Она — звезда, знаменитость. А что ждало его? Очередь за бесплатным супом! Его мать работала поденщицей; они из Береи, тоже не самый крутой район. Когда он очухивался настолько, чтобы складывать слова, он писал ей стихи. Сонг мечтала положить их на музыку. А потом раз — и все! Он ушел и больше не вернулся.

— Что здесь необычного? Ведь «Гавань» — не тюрьма. Хочешь — приходишь, хочешь — уходишь.

— Конечно, у всех бывают взлеты и падения. Но он бросил ее уж очень грубо, даже для наркомана со стажем. Кстати, откуда ты знаешь Сонг?

— Я раньше подвизалась в шоу-бизнесе… Правда, очень недолго. — Я складываю обертки и одноразовую вилку в коробку и встаю.

— Еще увидимся? — с надеждой спрашивает Найсенья. По-моему, она влюбилась в Ленивца.

— Если ты еще будешь здесь. — Я швыряю коробку в мусорную корзину. — Я имею в виду — если будешь здесь работать.

Я набираю номер Сонгвезы. Мне странно слышать ее голос, хотя она подходит только после двенадцатого звонка. Мне очень стыдно — я надолго забыла о ней.

— Алло? — Ее мечтательный, задумчивый голос доносится издалека, словно из Атлантиды. Голос не вяжется с ее внешностью. Вначале я решаю, что ошиблась номером, но нет, не может быть. Ее номер у меня в режиме быстрого набора.

— Сонг?

— Да.

— Это Зинзи. Женщина с Ленивцем.

— А-а-а… Помню вас, как же. Не очень-то вы со мной мягко обошлись. — Из глубин до меня долетает намек на обиду.

— Все в порядке? То есть… ты в порядке?

— Да, все нормально. Арно бесится, что я вернулась… Да, козел, я про тебя! Мы с Оди обо всем договорились. Он обещает, что после выхода альбома и рекламного тура можно будет разбежаться. Мы хотим начать сольную карьеру. Оди считает, что это неплохой старт для нас обоих.

— Значит, все прекрасно! Что ты будешь исполнять — инди?

— Оди говорит, кумир должен давать публике то, что она хочет. Тогда тебя будут боготворить.

— Сонг, а как же Джабу?

— Джабу, Джабу… у меня на горбу… Правда, круто? Сама придумала, только что. Оди говорит, он мне изменял. Попытался трахнуть Кармен. Представляете, какой нахал? Ну, Оди поговорил с ним по-мужски, вот Джабу и слинял. Оди объяснил, что хочет оградить меня от боли. Он обо мне заботится. Все для меня делает… Даже пердит в моих интересах. — Сонг хихикает.